наследника, как ни странно, совсем не сблизило семью. Тем более, что похитили мальчика не из-за денег, не ради выкупа: похититель — не помню, как его зовут — хотел свести счёты со своей бывшей невестой. Говорили даже, что когда Этьена нашли, спустя неделю, маркиз сделал тест на отцовство. И, к счастью, отцом мальчика был именно он. Но, всё равно, не повезло парню с родней.
Мы учились в одном колледже — но в разных группах и на разных факультетах. Этьен и тут умудрился стать печально известным. Его не любили. Не потому, что он был очень богат — бедных среди учащихся и не было. И не потому, что некрасив или не так одевался — нет, он был привлекателен внешне: белокурый, голубоглазый, высокий; и вкуса не лишён. Но было в нём что-то, что отталкивало людей. Этот непроницаемо холодный взгляд. Как у рептилии. Совершенно не понятно, что он думает о тебе и думает ли вообще. По видимости, думал — так как учился он хорошо. Что не прибавляло ему популярности. Этьен часто служил объектом для нападок и насмешек.
Однажды после занятий я вышел во двор кампуса, и моё внимание привлёк шум голосов: неподалёку о чём-то спорила группа студентов. Вернее, двое молодых людей выясняли между собой отношения. Одним из них был Крейг Дженнингс — крепкий и нахальный парень, а вторым, как нетрудно догадаться, Этьен. Похоже, Крейг толкнул Этьена, и тот упал, рассыпав вещи из сумки и вызвав новую волну насмешек. Но Этьен не торопился вставать — так и сидел на земле, молча сверля обидчика взглядом. И было что-то в этом взгляде, что заставило всех смолкнуть: что-то пугающее, пробирающее холодом до костей. Крейг стоял, словно загипнотизированный. Потом, пошатнувшись, подошёл к кирпичной стене кампуса и стал биться об неё головой. С такой силой, что разбил её до крови. Его пытались оттащить, но он вырывался; и далеко не с первой попытки удалось отвести его в лазарет. Под совершенно демонический смех Этьена. Надо ли говорить, что толпа быстро рассосалась. А Этьен просто поднялся, отряхнулся и пошёл, как ни в чём не бывало. И конечно, с тех пор его никто не трогал.
Чарльз замолчал, задумчиво вертя в руках бокал — словно всё ещё под впечатлением от увиденного тогда.
— И больше Вы о нём ничего не слышали?
— Только то, что он с отличием закончил колледж и вернулся домой. Через год или два его родители погибли в автокатастрофе, и Этьен унаследовал имение и огромное состояние. Где он и чем сейчас занимается, я не знаю. И ни разу не слышал, чтобы о нём говорили. До тех пор, пока Джеффри не спросил меня вчера, — Чарльз улыбнулся, — Надеюсь, я хоть чем-то вам помог.
— Да, конечно, очень помогли, — я видел, что ему хочется знать, почему и зачем мы расспрашивали об Этьене, но учтивость не позволяет ему спросить прямо. А я не стал рисковать, посвящая его в детали. Мы поблагодарили его ещё раз и распрощались.
Всё это время Жасмин задумчиво молчала. И лишь когда мы сели в машину, произнесла:
— Мы были правы: его похищали. И, похоже, жизнь у него была не сахарная.
Ну вот, она уже оправдывает его.
— У всех бывают трудности, но не каждый становится садистом и убийцей.
— Я просто пытаюсь понять, что им движет.
— Ты жалеешь его. Хотя совершенно не за что, — я старался говорить спокойно.
— Не сердись, — примиряюще сказала Жасмин, — Наверное, это потому, что я — женщина. А женщины склонны проявлять жалость больше, чем мужчины.
— Меня ты тоже «просто» пожалела? — я с горечью смотрел на неё.
Несколько мгновений она молчала.
— Тебя незачем жалеть. Ты сильный. Только сам не знаешь, насколько. А вот у Этьена, как мне кажется, есть слабое место.
— И какое же?
— Любовь.
— Моё тоже, — тихо сказал я.
— Да, но его слабость — в её отсутствии. Тогда как рядом с тобой были и есть люди, которые любят тебя, и которых любишь ты. В его жизни этого нет. Так что, ты в большом преимуществе, — она, улыбаясь, смотрела на меня.
А мне очень хотелось спросить, считает ли она себя одной из этих людей.
Немного смущённо Жасмин отвела глаза и спросила:
— Если у нас нет других планов до вечера, может, подбросишь меня домой? Проведаю маму и возьму кое-что из вещей.
— Да, конечно.
Тем более что планов действительно не было.
Когда мы подъехали к дому, Жасмин неловко произнесла:
— Извини, не приглашаю тебя сейчас. Потом — обязательно.
— Тебе не за что извиняться. Всё в порядке. Когда за тобой заехать?
Она задумалась:
— Если я не нужна тебе до вечера… давай, я сама приеду на ту квартиру. Хочу дождаться, когда мама придёт с работы. Не знаю точно, сколько понадобиться времени. И чтобы ты не ждал напрасно.
— Ничего, я бы и подождал, — я улыбнулся, — Но хорошо. Давай так.
— А ты сейчас… поедешь туда?
— Наверное. Может быть, немного поболтаюсь по городу.
— Звони, если что, — Жасмин обеспокоенно смотрела на меня.
— Ты тоже, — я улыбнулся, желая показать, что всё в порядке.
Она наклонилась ко мне, чмокнула в щёку и вылезла из машины.
Это был почти сестринский поцелуй, но от того не менее тёплый для меня. И на мгновение я почувствовал, что действительно сильнее Этьена. Я много чего почувствовал.
Мне очень захотелось увидеть кого-то ещё из моих близких. Джеффри предполагал, что за ним могут следить и не стоит нам встречаться. Возможно, он прав. К его имению трудно подъехать незамеченным. Но вот к монастырю… Даже если Этьен наблюдает за ним, то, скорее всего, за главным входом. Он просто не может знать обо всех чёрных ходах и калитках, о которых знаю я. А значит, я смогу пройти, не привлекая внимания. И поговорить с Оливером.
Я оставил машину в нескольких кварталах от монастыря и, оглядываясь по сторонам, подобрался к одной из малых башенок с калиткой. К счастью, она была открыта. Изнутри за ней присматривал брат Томас. Поздоровавшись и узнав, как он поживает, я сказал, что пришёл к отцу Оливеру.
— Кажется, он должен быть у себя, — добродушно сказал Томас.
Я кивнул и отправился в келью Оливера. За исключением входных ворот, ни одна дверь в монастыре не запиралась. И всё же я постучался. Но не дождался ответа. Тогда я медленно открыл дверь и вошёл. И никого не увидел. В келье настоятеля было две маленькие комнатки: первая служила кабинетом, а вторая — спальней. И именно в ней я услышал какой-то шорох. Сделав пару шагов, я осторожно заглянул туда.
Оливер